показала, что не боюсь его, и этим могла рассердить. Но я все еще не сбрасываю со счетов и другой вариант:
— И каким образом ты… все уладил?
Вадим молчит, вглядывается в что-то на дороге. Мы проезжаем небольшой затор, и Вадим все же отвечает:
— Большие деньги многое решают.
— Ты им заплатил?
— В несколько раз больше, чем предлагал «заказчик» этого мероприятия. Так что они точно тебя не тронут.
— Хорошо. Допустим, это Храпин. Но где гарантия, что он успокоится?
На это Вадим лишь усмехается.
— Храпин тоже падок на деньги, Лиза.
— Думаешь, он забудет о личной обиде, если ему заплатят?
— Нет.
Сдвигаю брови, ничего не понимаю.
— Все будет хорошо. Совсем скоро ни Храпин, ни кто-то еще, тебя побеспокоить не сможет. Но ты права. На некоторое время тебе желательно подстраховаться.
— Например?
— Я мог бы пожить с вами.
Заметив мою реакцию, Вадим тут же продолжает:
— В целях безопасности. Я к тебе не притронусь… если ты не захочешь. Просто хочу помочь и убедиться, что вам ничего не угрожает. Решение за тобой Лиза.
Предложение вызывает новую порцию волнения в области груди, нервы словно натянутые струны едва ли не звенят в повисшей тишине.
Вадим предлагает жить вместе.
Не как раньше, просто в одной квартире. На некоторое время.
Но я уверена, что он ставит на сомнительное «если ты не захочешь». И для моего бедного едва залатанного сердца это звучит как самая настоящая угроза.
Глава 46
— Мне срочно нужно заехать на работу, — говорю севшим голосом, игнорируя предложение. Мне нужно время. — Ненадолго.
— Давай поступим так: я заберу детей, ты уладишь рабочие вопросы, а вечером привезу Аришу и Артема. Идет?
— Не думаю, что это хорошая идея сейчас…
— Лиза, не беспокойся, пожалуйста. Со мной детям ничего не угрожает.
Я молчу. Между нами возникает неловкая пауза. Он давит тяжестью незаданных вопросов и не полученных ответов. Я оборачиваюсь на спящих детей. Будить их сейчас, и правда, плохая идея, они пережили стресс.
— Ариша сказала, ты супермен, — произношу, переводя взгляд на Соколовского.
— Серьезно? — губы Вадима трогает улыбка, которая тут же исчезает. — И почему же?
— Ты как в комиксах появился в ответственный момент и спас от злодеев. Совсем как герой.
Мы как раз сворачиваем на безлюдную дорогу и вдруг тормозим, достаточно плавно, для того, чтобы не причинить дискомфорт детям, сидящим позади в креслах, но достаточно резко, чтобы почувствовать настрой водителя.
Вжимаюсь в кресло под пристальным взглядом Вадима:
— Ладно. Давай поговорим.
Он глушит двигатель и немного наклоняется ко мне.
— Ты считаешь, я это все специально проделал? Произвести впечатление, чтобы ты упала в мои объятия?
— А это не так?
— Значит, считаешь…
Вадим качает головой, вдруг бросает взгляд на мои губы. Сердце замирает. А когда отмирает, принимается колотиться в два раза быстрее. Отгоняю морок — не время вестись на уловки бывшего. О чем мы говорили?
Да. Он прав. Я действительно никакой вариант не исключаю, хоть верить в то, что Соколовский решил воспользоваться ситуацией, не хочется.
— Эти люди из комиссии выходили из твоей машины, будто вы друзья. Столько совпадений, Вадим. Я просто не понимаю…
— Если бы все было так просто, — понижает тон Вадим. Я ежусь. Хочется обнять себя за плечи, в салоне автомобиля тепло, но по спине озноб проходит. — Может быть, кому-то эта идея показалась бы хорошей, Лиза, но нет. Я не причастен, хотя ты мне вряд ли веришь. Лица у комиссии светились, потому что я был очень щедр. Мне нужна была информация, и я не скупился. Не веришь?
Все-таки обнимаю себя руками, словно защищаюсь от темного взгляда. Это не страх, я готова поддаться, поверить, а мне нужно трезво мыслить.
— Не веришь, — снова отвечает за меня Вадим, делает глубокий вдох и тут же выдыхает.
Чувствую, как подступает дрожь, начинает мелко колотить, реакция на стресс приходит с опозданием. С одной стороны, ухватившись за мысль, что Соколовский это придумал с целью меня вернуть, отсекала настоящую опасность — детей бы никто ни в каком случае не забрал. С другой стороны, если он не причастен, то все действительно могло закончиться печально.
Господи… Сегодня у меня могли отобрать детей! Моих крошек! Их плачь до сих пор в ушах стоит.
— Лизка… Лиз… посмотри на меня, малыш.
Я лишь качаю головой, отворачиваясь, но Вадим опускает ладони на мои плечи и легко разворачивает.
Мне приходится поддаться, только поднять глаза все равно не могу — они полны слез, а я не собиралась проявлять эмоции перед Вадимом.
— Я бы не стал так поступать, слышишь? Ты и дети для меня самое главное. Когда я услышал Аришу и Артема, а потом увидел, как эти идиоты из комиссии пытаются оторвать от тебя детей, я с большим усилием сдержался. Поверь, любого порву, кто хоть пальцем к ним прикоснуться решил.
— Но я видела, как ты и они… мило беседовали.
— Так было нужно, Лиз. Какой толк был бы от меня в участке? А учитывая, что совсем недавно я уже отличился, меня бы на несколько дней точно закрыли. Да, они улыбались после наших договоренностей. Но поверь, совсем скоро все, кто причастны к этой ситуации… скажем так, выйдут из строя. Я не позволю никому вас обижать.
Подступающие эмоции делают глаза влажными, в носу начинает щипать. Я не выдерживаю, срываюсь. Слезы текут по щекам, а Вадим приподнимает меня за подбородок:
— Я очень хочу тебя вернуть, Лиза. Хочу, чтобы ты мне снова верила. Хочу снова возвращаться домой, и быть с вами рядом. Ради этого на многое готов пойти. Но не ценой детей.
Все-таки распахиваю глаза, и теперь смотрю на Вадима в упор, уже не пытаясь остановиться.
— Ну что ты, Лизка, не плачь. Пожалуйся, не плачь.
Он притягивает меня к себе, заключает в объятия и переходит на шепот:
— Я так сильно тебя люблю.
— Просто… я просто не знаю, что думать. После всего… Мне сложно верить, сложно, Вадим…
Он внезапно прикасается к моим губам. Так нежно, коротким поцелуем начинает осыпать мои щеки, вытирая слезы. Но я продолжаю выплескиваю все, что болело.
— Тише, тише. Все будет хорошо. Я рядом, и никому не позволю забрать у тебя детей.
Снова целует, и не встречая сопротивления, Вадим задерживает поцелуй на губах чуть дольше, а отстраняясь, гладит по волосам. Прижимаюсь к бывшему мужу, утыкаюсь в его шею. Запах одеколона врывается в ноздри, кружится голова.
Все объясняю тем, что сегодня был сложный день, а Вадим оказался
